Top Gear возвращается с новым сезоном. Продюсер Энди Уилман рассказывает в интервью газете Telegraph про трюки, Стига и «Комедийную троицу».

Это был ноябрь прошлого года, когда на удивление бунтарские отголоски впервые начали доноситься на форуме сайта Top Gear. «Когда каждая серия превращается в эпизод «The Three Stooges» (~ Комедийная троица) с особым гостем Стигом, это утомляет», — отмечает один недовольный фанат. Шесть месяцев спустя, беседуя с исполнительным продюсером шоу Энди Уилманом в монтажной в Сохо, я упоминаю, что в прошлом сезоне Top Gear немного сдал. «Ну вот, начинается — сказал он — …запись в блоге».

Запись в блоге, более известная среди съемочной команды как «Та е***ая запись в блоге» — ответ Уилмана на критику в их адрес, в котором ему довелось сказать, что современная инкарнация Top Gear, начавшаяся в 2002-м, «ближе к своему завершению, нежели к началу». Помимо недовольства это сообщение вызвало панику. Они собираются прикрыть самую популярную передачу BBC Two? Полмиллиона зрителей подписались за сохранение Top Gear на «Фейсбуке». Но сообщения о смерти передачи, как и предсказывалось, были преувеличены. Джереми Кларксон, Джеймс Мэй и Ричард Хаммонд подписали контракт на два года вперед. Первые шесть новых выпусков начнут показывать начиная с этого воскресенья, а восемь оставшихся готовят к показу осенью.

Что до попыток ублажить хардкорных автомобильных фанатов наравне с семейной аудиторией, которой более по душе летающие дома на колесах, нежели топливные инжекторы, Уилман говорит, что это «неразрешимая задача». В Top Gear по-прежнему будут «сюжеты, выбешивающие пуристов» и безликий тест-пилот Стиг.

Сорокасемилетний Энди Уилман работал в свое время над автомобильными журналами, прежде чем стать ведущим Top Gear в 90-х — «Я был плох, — говорит он с характерной прямотой. «Ты знаешь, что стоишь за камерой, потому что там твое место». Вместе с Кларксоном, он вдохнул новую жизнь в передачу в 2002-м. Прямо сейчас он собирает сюжет о Стиге и Нике Робинсоне, политическом обозревателе Би-би-си и «отнюдь не быстром водителе». Между тем, Алистер Кэмпбелл покажет совсем другую технику прохождения круга в бюджетном авто.

Для 15 сезона передачи, которая начинала строго как автомобильный тележурнал, была предпринята попытка заново представить зрителю размеренное дорожное приключение в духе тех серий. «У нас будет взрослый сюжет, в котором мы взглянем на феномен британского спортивного автомобиля, и почему он умер», — говорит Уилман. «Хаммонд купит Lotus Elan, Джеймс — TVR, а Джереми окажется за рулем Jensen Healey, и вместе они отправятся в мрачную поездку по Британии. Вышло немного иронично, потому что они постоянно ломались по дороге, но когда они добрались до фабрики TVR и взглянули на все эти разбросанные по полу кузовные части, получилось действительно эмоционально. Заброшенный завод — страшная вещь.

Но они не собираются забрасывать свои дурачества. Один из любимых моментов Уилмана из нового сезона — воздаяние памяти трехколесному Reliant Robin. «Джереми проделал эпохальное путешествие в 22 километра, продержавшись в вертикальном положении не больше 40 секунд. Эти машины неустойчивы».

Уилман, каждый день проделывающий путь до работы от дома в юго-западной части Лондона, признается, что иногда прибегает к помощи своих детей, 9-летней Марты и 6-летнего Ноа, в качестве зрителей-испытателей. «Иногда думаешь, что сюжет получился чересчур глупым, но потом видишь, как они смеются».

Юмор в передаче, по словам Уилмана, «немного примитивен, но не без очарования». «Мы знаем, что по сути юмор у нас — хлам. Любому, кто будет строить из себя умника фразами «да это детсадовский уровень», мы ответим: «…а как ты это представляешь?»

Имея смелость высказываться о собственной передаче в такой манере, Уилман вызывает воспоминания о Джеральде Ратнере (английский бизнесмен, который высмеивал продукцию собственной ювелирной компании — прим. myTopGear), но в нем нет той циничности. Уилман на удивление честен и одновременно с этим забавен — именно на эти качества в Top Gear и откликаются зрители — и его неосторожность в выборе слов переплетается с иронией. «Мы выдохнемся, случится это непременно, — ответил Энди на мой вопрос, когда же шоу подойдет к концу. «Будь у нас яйца, это случилось бы два года назад, когда мы были на самой вершине… но мы не бросаем это дело, “Не, у нас хорошо оплачиваемая работа. Будем продолжать”».

Уилман и Кларксон познакомились в школе-интернате «Рептон» в Дербишире, и дух ученического общежития определенно витает и по сей день. Насколько близка троица к своим телевизионным персонажам? «Это они и есть, — говорит Уилман. «Хаммонд — это наш Норманн Уиздом, у него не все проходит гладко, а Джеймс — колоссальный педант, который постоянно теряется, он у нас несообразительный. Кларксон — слон-самец, он всегда такой. Вот камеры включаются, и их уже не остановить».

Оригинальная статья:
Top Gear’s Andy Wilman: ‘If we’d had the guts we’d have ended Top Gear two years ago’ (telegraph.co.uk)

Еще три серии ожидают своего показа, но они уже отсняты и отредактированы, сейчас мы просто приводим в порядок спец-выпуск про Южную Америку, а это значит, что вполне можно поразмышлять о текущем сезоне. Лично я был бы уже рад увидеть его финальные титры. В этом сезоне мы сделали пару хороших сюжетов, но мы были слишком напряжены и измотаны, чтобы сделать все как надо. Я ни разу в жизни не видел, чтобы производственная команда, начиная с ведущих и заканчивая съемочной группой и редакторским составом, работала так напряженно на протяжении трех месяцев, и я считаю, что одного этого достаточно, чтобы результат вышел на славу.

Но в итоге зритель видит то, что видит. Я заметил, что в интернете поднялся грохот и ворчание от некоторых наших постоянных зрителей: вот мы растеряли интригу, затерялись за собственными задницами, подстроили все что можно, стали предсказуемыми и т.д. и т.п., так что давайте-ка с этим разберемся.

Насколько я понял из всего этого, основные недовольства — это слишком много дурачества для любителей авто, и что мы излишне стараемся на камеру. Мне кажется, что если принять во внимание предпочтения народа с Final Gear и твердолобых фанов TG, такие наверняка скажут, что за последние годы мы сняли лишь парочку знаменательных фильмов — про солончаки Бонневилля, коммунистические машины и, наверное, гонку в Японии. Да, мы понимаем, к чему вы клоните, и лично я испытываю огромное чувство симпатии и сопереживания к таким парням, как персонаж с никнеймом Monk, которому определенно есть дело до нас, и судя по тому, как он заполняет собою (изливает) всемирную паутину, он несомненно расстроен тем, что мы делаем с программой, которую он когда-то любил.

Тем не менее, хоть мы и понимаем эти недовольства, отнюдь не обязательно, что мы будем что-то с ними делать. Поверьте мне, это не высокомерие с нашей стороны, но факт есть факт — мы не ди-джеи на свадьбе, которые принимают музыкальные заявки, и у нас для этого есть веские причины, потому что ни одна хорошая телепередача за всю историю человечества не была создана таким способом. Чтобы сделать телепередачу, делать ее нужно так, как тебе кажется правильным, а зрители уже сами будут голосовать кнопкой на пульте телевизора. Не смотря на то, что не многим на Final Gear пришелся по душе сюжет про электромобиль, нам самим он вообще-то понравился, и мы снимем еще что-нибудь в этом духе, когда подвернется хорошая идея.

Однако, когда мы согласны с претензиями зрителей, тут мы наверняка примем меры. Лично я, например, считаю, что наши ведущие излишне переигрывают роли своих карикатурных персонажей — Джезза ходячая атомная бомба, Ричард легкомысленный Норманн Уиздом, и Джейс неуклюжий профессор. Мне нравятся эти персонажи, но я тоже хочу видеть их такими, какими они предстали в фильме про Бонневилль, или про Ботсвану, или в спец-выпуске про США. Я соскучился по трем приятелям, которые отрываются вместе — отголоски этого были видны в сюжете про Lancia, еще они есть в спец-выпуске из Южной Америки, и да, приятно снова их увидеть. Я точно знаю, что Джеймс думает так же, еще я с Джереми одним утром говорили, как сюжет о Lancia стал напоминанием того, что мы на самом деле можем делать хорошие сюжеты, просто приходя в восторг от машин.

Хочу поделиться своими размышлениями по нескольким вопросам. Во-первых, это убеждение, что все засценарировано. Это не так. Мы отправились в Южную Америку с одним листком бумаги, в Румынии у нас было 2 или 3 листка с характеристиками машин, аналогично и с сюжетом про гонку на льду. Да, мы кое-что подстраиваем — вы не найдете в телефонной книге компанию Неуклюжих Авиаперевозок Пианино, и конечно, мы позвонили и предупредили аэропорт Норвича до того, как дирижабль Джеймса задрал нос, но нет, повторяю в сотый раз: мы не подготавливаем гонки и испытания заранее, или случаи на заправке в Алабаме.

Я думаю, что ваша зацикленность на проблеме «это подстроено и по сценарию» отчасти не так важна, как переигрывание ролей карикатурных персонажей, и отчасти просто объясняется вашим слишком хорошим знанием наших ведущих, но есть куда более важная проблема — суть ее в том, что вы смотрите передачу, которая потеряла свою невинность. Чтобы объяснить это, вернемся чуток в прошлое. Когда мы начали свое дело в 2002-м, нашей целью было сделать сносный Top Gear, но потом, и что самое важное, без каких-либо ухищрений, происходящее нас удивило. Никто не знал, что в кадре взаимоотношения троицы окажутся такими хорошими, и никто не догадывался, каких масштабов мы будем снимать сюжеты.

Пересмотрите эпизоды про Дешевые Porsche или Дрянные Итальянские Суперкары, и вы увидите то, о чем я говорю. Это было впервые, когда автомобильная программа сделала шоу из неприятностей с автомобилями, и вы можете увидеть удивление и радость на лицах ведущих, когда их осенило, прямо во время съемки, как много веселья можно почерпнуть из бедствий с дерьмовыми машинами. Вы и мы разделили эту потерю невинности. Так все и пошло. Американский спец-выпуск даже не планировался быть часовым — мы приехали туда, чтобы отснять 25-минутный сюжет, и там мы вляпались в неприятности — случай с заправкой и т.д. и т.п. — и вот опять, нескрываемое удивление на наших лицах.

Эта невинность осталась в прошлом, как всегда и бывает, потому что такова природа телевидения. Все вы знаете наши главные редакционные приемы, и мы стараемся изо всех сил, чтобы развлекать, но никому из нас уже не суждено испытать то первое чувство открытия.

Хоть это все и печально, не время унывать — впереди еще столько всего. Для начала, не беспокойтесь, если мы пробуем то или се, но получается не очень. Просто это значит, что мы не хотим стоять на месте. Я могу с большой долей вероятности предугадать отзыв того типа под именем Monk о последнем выпуске, и черт, как же он возненавидит сюжет про художественную галерею. Но мы просто пытаемся идти в новом направлении, потому что как команда, мы по-прежнему одержимы поиском новых вещей, которые можно сотворить с машинами на телеэкране.

Обратная сторона всего этого заключается в том, что мы самое прилежное телешоу, когда приходится не рассчитывать на наших банкиров. Это было бы проще всего на свете — снимать большую гонку каждую неделю. Мне нравятся такие гонки, за ночь до их съемок я едва могу уснуть. Но за последние два года мы сняли лишь парочку, потому что мы не хотим приступать, пока у нас не будет достойной идеи для гонки.

Джереми снял два тех нелепых обзора — про Fiesta и Twingo, и он был бы рад остановиться на этом, но нам нужно снять еще один. Будет правильно сказать, что текущая инкарнация Top Gear ближе к своему завершению, нежели к началу, и нашей задачей будет организовать мягкую посадку этому величавому самолету. Но по иронии судьбы, в конце нам придется придумать что-то новое, даже если это будет провалом, но это хотя бы будет означать, что мы не топтались на месте и пробовали что-то новое.

Такова суть дела, но как я говорю, те отзывы из интернета, суть которых сводилась к просьбе «Можно нам вернуть трех старых приятелей?», нашли во мне отклик. Да, мы и дальше будем строить электромобили и дирижабли, потому что нам это нравится, но поверьте мне, как только представится хорошая возможность для большой гонки, мы ее организуем. И что самое главное, мы еще помним, как снимать сюжеты в духе Бонневилля, с тремя приятелями, получающими удовольствие от машин, и если вы не верите мне, просто посмотрите спец-выпуск из Южной Америки. И спасибо, что так переживаете за нас.

Оригинальная статья: «Series 14: where we’re at» (topgear.com)

В честь стартовавшего 14 сезона Top Gear газета The Guardian отправилась в прошлое, чтобы выяснить, почему телевизионная передача об автомобилях стала настоящим феноменом, и кто именно стоит за этим успехом.

Перевод статьи: alexmak, публикуется с разрешения автора.
Оригинальный материал располагается в блоге alexmak.net по этой ссылке.

В 1977 году телевизионный эквивалент бежевого Austin Allegro вкатил на наши экраны. С привлекательным названием и рассказами о безопасности на дороге, Top Gear взялась за серьезное дело по обзору новых машин. С тех пор, однако, этот Allegro телеволн прошел превращение из семейного автомобиля в яркий рычащий внедорожник телепрограмм.

Фактически Top Gear завладела всем миром. Программа транслируется в более 100 странах, с аудиторией больше 350 млн чел. Это самая часто скачиваемая телепрограмма в пиратских сетях. Ее формат, который ее же создатели описывают как “приключения балбесов с паршивыми машинами”, превратило трех потрепанных автожурналистов среднего возраста в глобальных рок-звезд. В этом месяце начнется не только новый сезон, но и мировое турне, Top Gear Live, которое пройдет в разных городах, включая Сидней, Кейптаун, Гонгконг и Амстердам.

Top Gear — это не просто самая рейтинговая передача BBC2; это феномен. Школьники и подростки собираются толпами там, где появляются ее ведущие, Джереми Кларксон, Ричард Хаммонд и Джеймс Мэй. Даже борцы за природу получают удовольствие от нелепых трюков, которые снимаются с огромными бюджетами. В этом есть и политический оттенок — программа пинает то, что, по их мнению, является результатом творчества партии Лейбористов (опрос на сайте правительства Британии, в котором выдвинули на должность премьер-министра Кларксона, привлек почти 50 тысяч подписей), и делает все, что в ее силах, чтобы встряхнуть политкоррентное болото BBC. Мало какой месяц проходит без того, чтобы не случилось какой-то спорной ситуации, при которых Ofcom приходится давать заключения про шутки о проститутках и самоубийствах, отбиваться от обвинений в том, что шоу сексистское, плохо относится к окружающей среде и популяризует скорость.

Чтобы правильно понимать текущий формат передачи, надо вернуться в школу, в самую настоящую школу. Это была публичная школа Рептона, почти 40 лет назад, где мальчик по имени Энди Вилман (Andy Wilman) подружился с одноклассником, у которого был “большая пасть, очень плохой музыкальный вкус и огромная прическа — как у Лео Сейера (Leo Sayer)”: подростка звали Джереми Кларксон. В итоге они вдвоем работают над Top Gear, и согласно Вилману, который теперь является исполнительным продюсером шоу, время, проведенное в школе, серьезно повлияло на их поведение: ведущие ведут себя так, как будто они по-прежнему в школе, и их приветствуют и осуждают за ребячливое чувство юмора.

Приход болтливого Кларксона в конце 80х встряхнул пуританскую Top Gear, но аудитория уменьшилась после того, как он ушел в конце 90-х. Вилман, плотного и ругающегося 47-летнего мужчину, который, когда мы с ним встретились, яростно монтировал новый сезон в монтажной в Сохо, вообще-то уволили из старой версии Top Gear в 1999. Программа выглядела “охренно старомодной”, по сравнению с новыми форматами вроде “Меняя Комнаты”, говорит он сейчас, и после того, как она окончательно была закрыта в 2001 году, он и Кларксон собрались в пабе, чтобы набросать план по открытию новой версии Top Gear.

Во-первых, у нее был бы раздел новостей, чтобы “важные, но скучные” машины можно было быстро “пролистать”. Во-вторых, она бы снималась в старом авиа-ангаре, который стал бы “оазисом для людей, которым нравятся машины”. В-третьих, у нее должны были быть только мужские лица. В-четвертых, и, наверно, это самое важное, “это всегда будет нечестная программа”, говорит Вилман. “BBC бы сказало “У вас должен быть Профессор Сучабоди (Suchabody), который будет говорить об окружающей среде, и мы бы сказали “Пошли в жопу, он может валить на новости в 10 часов”. Разве “Две Толстухи” говорят “и если вам нужна нежирная версия этого рецепта, берите одну порцию сливок? Они никогда так не делают. Они говорят “Наваливай побольше. Щас будет инфаркт.”

Другие победные ингредиенты появились случайно. Шоу нужен был профессиональный ведущий, но “гонщика с мозгами” найти было невозможно. Кларксон предложил анонимного водителя в шлеме, который бы никогда не говорил, как Гимп в Криминальном чтиве. Вилман пообщался с гонщиками: “Мы спрашивали — вы хотите быть секретным гонщиком в Top Gear? И они говорили “Да!”. Вас будут называть “Гимп”… “Они говорили “Идите в жопу”. Поэтому Вилман и Кларксон смягчились: их “прирученный гонщик” называется Стиг, как называли новичков в Рептоне.

Типичный кадр из Top Gear нового формата.

Бунтарная новая Top Gear — смесь TFI Friday, Tiswas и That’s Life, по словам Вилмана — вышла в 2002 году, но она не сразу стала успешной. “Это была просто автопередача на BBC2, поэтому нам просто выдали время без всяких усилий”, объясняет Ричард “Хамстер” (прим. пер. Hamster — хомяк) Хаммонд. “Не было никаких специальных трюков, не было “Джереми будет помпезным, а ты, Ричард, будешь мелким и шумным”. Мы просто сели и сделали то, что мы сделали, и нам дали возможность вырастить это все естественным путем”.

Экранная команда стала законченной, когда в нее влился интеллектуал Джеймс Мэй, во втором сезоне. Что бы вы не думали об этой троице белых мужчин из среднего класса и среднего возраста с их школьным юмором, они все очень умны. Или же, как недавно сказал редактор Top Gear, “Когда глупые люди делают глупые вещи — это несмешно. Когда умные люди делают умные вещи — это не смешно. Но когда умные люди делают глупые вещи — это очень смешно”.

Их магия на экране, и смешные герои, формировались на протяжении нескольких сезонов. “Джереми скорей бы прошел через дверь, чем открыл ее, Ричард склонен попадать в аварии и вообще бесстыдный мальчуган, а Джеймс — педантичный зануда”, говорит Вилман. Его дети обожают этих “чернобелых таблоидных героев”; Вилман шутит, что аудитория Top Gear состоит из школьников и тюремных узников. Хаммонд, который вырос среди трех братьев, говорит, что модель трио работает хорошо: один из них всегда попадает в сложные ситуации, или же становится жертвой. Как и в любой банде, они безжалостно подначивают друг друга, и даже начали говорить похоже: Хаммонд теперь уже произносит некоторые слова вроде “I wuz” или “becuz” как Мэй.

По мере роста аудитории Top Gear стало привлекать известных гостей от Джоанны Ламли до Usain Bolt, чтобы они каждую неделю ездили в “машине по разумной цене”, а их трюки становились еще нелепее, а съемки — еще более экзотичнее. Трио перешло от превращения старых драндулетов в растянутые лимузины до путешествий через всю Америку с надписями “Мужская любовь рулит, да!” розовым цветом на старом пикапе, где в Алабаме это закончилось швырянием камней местным населением по их машинам.

“Один из наших лозунгов, фраза, которая проходит нитью через все наши выпуски — это “амбициозно, но отстой””, говорит Хаммонд, посмеиваясь над собой. “Я люблю придумывать проекты вроде сделать машину и пересечь на ней Английский канал”. Triumph Herald Хаммонда с парусом потонул буквально за пару минут, а береговая охрана назвала их безответственными. “Я люблю придумывать что-то ребяческое и невинное, чтобы надежды — полные глаза, и я думаю, что людям это нравится.”

Мэй, педантичный, благородный мужчина по кличке Капитан Тихоход, которого так окрестили его коллеги за то, что он выбирает в машинах комфорт вместо скорости, считает, что Top Gear приносит своим зрителям компенсаторное удовольствие. “Возможно, много кто хотел бы построить машину-амфибию, но не все могут — мы вам расскажем об этом, и, возможно, еще по ходу дела вас и развлечем”, говорит он. “Мы не ограничиваемся рамками телевидения или политкорректности; мы просто делаем то, что, по нашему мнению, хорошенько развеселит, и снимаем это для телевидения. Людям нравится освежающая честность всего этого. У Top Gear довольно простая концепция: три чувака раздвигают границы автомобильной приемлемости”.

Этот трюк зашел слишком далеко. Случившаяся авария едва не убила Хаммонда.

Похоже, что они слишком сильно раздвинули эти границы в 2006 году, когда Хаммонд чуть не погиб во время съемок на аэродроме Элвингтон возле Йорка. Колесо на его драгстере лопнуло, когда он достиг скорости в 460 км/ч, и серьезная травма мозга ввергла его в депрессию и дезориентацию на много месяцев. “Я путал реакцию на многие вещи, и я сам неправильно реагировал на многое; это было искренне, но неправильно”, говорит он сейчас. “Все время было какое-то состояние склонности к депрессии, к насилию, к паранойе. Я через все это прошел и это было очень неприятно.”

Когда Хаммонд вернулся на Top Gear, Кларксон выдал ему салфетку, на случай, если тот начнет “пускать слюни” — еще одна грубая шутка, за которую сразу уцепились критики. “Только потому что мы легко отделались от этого в телепрограмме, не думайте, что для меня это было легко — это было чертовски ужасно”, говорит Хаммонд.

И хотя Хаммонд называет Вилмана “боссом”, Кларксон — это двигатель Top Gear, по словам Вилмана. “Это шоу Джереми. Без вопросов, потому что там нет демократии. Это видение Джереми. У нас всех есть драйв, но его драйв заметно изумительней”. Приехав домой в полночь после очередного мероприятия Top Gear Live, Кларксон работал над общим планом нового сезона, и позвонил Вилману рассказать о своих заметках в 8 утра следующего дня. “Я сомневаюсь, что Джонатан Росс так делает”, говорит Вилман.

Кларксон не дал интервью для этой статьи. Он отказывается от всех интервью, говорит издатель Top Gear, хотя он и появляется достаточно часто на страницах Sun и Sunday Times. Жаль, конечно, потому что читатели Guardian легко могут возненавидеть Кларксона, даже те, кто втихаря любит Top Gear. Он легко может высказать свое презрение к окружающей среде. Во время съемок, говорят, что он повредил торфяник в Шотландии. В другой раз BBC пришлось просить прощения за то, что он въехал на пикапе в каштановое дерево, чтобы проверить автомобиль на крепость. Он выступает против политкорректности, и ограничений по безопасности, а летом его обвинили в том, что он назвал Гордона Брауна “женским половым органом” в комментариях к аудитории Top Gear (которые не пошли в эфир), которого он также называл “болваном”. Его также осуждал и руководитель полиции за рекламу скорости, еще он шутил о водителях грузовиков, которые убивают проституток, и заявил, что женщина-ведущий была бы “провалом” на Top Gear.

Его заявления звучат как будто он сексисткое чудовище и хулиган, но эти заявления Кларксона, скорей всего — тонко просчитанные ходы профессионального возмутителя спокойствия. Воспоминания Вилмана из школьных дней вскрывают правду: “Совместная учеба в школе куда более важна в случае Top Gear, чем многие себе это представляют”, говорит он. В школе Кларксон нашел свою нишу в том, чтобы постоянно подкалывать учителей и тех, у кого была какая-то власть. “Он был что-то вроде этого”, говорил Вилман, перегибается через стол и начинает тыкать в меня своим пальцем. “Если кто-то делает это с тобой 4 года, тебе захочется убить его”.

Кларксон. Самый напыщенный из троицы.

Парочка хорошо выучила в школе-интернате, что наказания имеют свой предел — у них и так была плохая еда и раннее время отбоя— поэтому они чувствовали себя практически неприкасаемыми. “Вот почему меня не может поиметь Ofcom (прим. пер. орган по контролю за телевидением в Великобритании)”, говорит Вилман по поводу своих частых столкновений с властями. (Последняя была на прошлой неделе, когда орган постановил, что Top Gear нарушила правила телетрансляций, продемонстрировав пародию на рекламу VW, изобразив самоубийство). “Если BBC захочет сразиться с нами, нам сложно воспринять это серьезно”.

Интересно, что Лейбористское правительство стало еще одним ингредиентом в успехе Top Gear. “Я считаю, что есть достаточно причин, по которым Top Gear такая популярная — она нравится семьям, девушкам нравится смотреть, как мужчины делают глупости, и мы делаем это с апломбом, и еще третье — мы как вентиль для людей, которых затрахали до смерти”, говорит Вилман. “Мы знаем, что это Лейбористское правительство выдало с 1997 года больше всяких правил, чем кто-либо когда-либо издавал законов”.

Мэй соглашается. “Я надеюсь, что людям нравится тот факт, что нас не загонят под линию Лейбористской партии. Нам не нравится, когда другие люди говорят нам, как нам надо жить и как нам надо думать”. Он делает паузу и добавляет с доброй иронией: “Мы на Top Gear боремся за свободу”. В случае правительства Консервативной партии, статус Top Gear как удовольствия от подрывной деятельности может исчезнуть. Вилман признает, что команда “немного онанисты Тори”, но оспаривает утверждение, что они “перестанут быть оппозицией”, потому что любое новое правительство “по-прежнему будет нападать на владельцев автомобилей, так как они — простая мишень”.

Одна аналогия, которая все время возвращается к Top Gear — это рок-группа. После многих лет забвения, эта банда из четырех парней стала всемирно популярной. Они могут быть на пике своих возможностей — с их мировым турне, собственными проектами, длинными волосами, вертолетами и большими домами в сельской местности — но, как и старые рокеры, они осознают свою собственную смертность.

Мэй. Самый интеллигентный из троицы.

На самом деле, Мэй как-то сказал, что если бы он знал, насколько вырастет Top Gear, он бы никогда не присоединился к команде. Хаммонд не уверен в этом: “Джеймс не без амбиций. У всех нас они есть. И мы не стали бы делать свою работу, если бы нам этого очень не хотелось. Ничего не происходит случайно, и не думайте, что так может происходить. Но никто из нас не думал, что это станет настолько популярным проектом.”

Если конфликт личностей не убьет Top Gear (в эти дни ведущие все убедительней описывают то, как сильно они не любят друг друга), тогда их убьют урезания бюджета. По приказу BBC Top Gear урезала свой бюджет в этом году, и должна сделать это еще раз в следующем году. Вилман переживает, что его богатые сюжеты — “наше фирменное блюдо” — пострадают от этого. Говорят, что каждая серия стоит 100 тыс фунтов, но Вилман хвастается, что “это больше”. “Мы их в момент тратим”.

Мировые права и мерчандайзинг зарабатывают миллионы для Worldwide, коммерческого подразделения BBC, которая затем оплачивает четверть бюджета Top Gear. Остальное идет от платы за телевидение (прим. пер. налог, который платят все британцы). Но слухи о том, что у Кларксона зарплата 2 млн фунтов в год — это “полная херня”, говорит Вилман. “Мы им такие дурные деньги не платим”.

Что касается бюджета, Top Gear задвинули в новое эфирное время в 9 вечера, что делает их неудобными для просмотра школьниками, потому что теперь в 8 вечера в воскресенье показывают X Factor. Вилман с радостью заполучил бы Саймона Кавелла (прим. пер — ведущий X Factor) еще разок на Top Gear, только “в этот раз мы бы ему подрезали тормоза”.

Критикам может не нравиться развязность Top Gear, и они могут утверждать, что сегодня передачи выглядят больше в рамках сценария (что неправда, говорит Вилман). Для нового сезона они поездили по Южной Америке на внедорожниках, разбили прицеп-дирижабль, и надеются создать арт-выставку из разбитых машин. Если Top Gear и рок-группа, все эти дорогие трюки не являются ли потворствующими желаниям альбомами?

Вилман утверждает, что они не подстраивают все эти приколы, но признает, что с 13 сезона они стали “менее спонтанными”. “Мы знаем, что мы хотим, чтобы случилась катастрофа. Так что никто не удивляется, все вздыхают с облегчением, когда что-то идет не так”, говорит он. В отличии от великих рок-групп, он не считает, что они разрушатся от своей же спеси. “Все закончится, потому что мы — лошадка с одним фокусом, как и все хорошие шоу, и в какой-то момент у нас закончатся идеи, или же публика скажет “ну мы все поняли””, говорит он. “Но у нас раньше закончатся песни”.

Оригинальная статья: «Top Gear: why we’re mad about the boys» (guardian.co.uk)

Энди Уилман, исполнительный продюсер популярной автомобильной программы с Джереми Кларксоном, Джеймсом Мэем и Ричардом Хаммондом, определяет притягательность своего шоу.

Недавно я попросил одного человека из нашего офиса подсчитать, сколько выпусков Top Gear мы сняли в «новой версии», после запуска в 2002-м.

«Не хочу пропустить 100-й выпуск, — сказал я. — Это важная веха и мы должны быть готовы, чтобы отпраздновать это событие каким-нибудь образом». Через несколько минут рабочая пчелка Top Gear вернулась. «Мы сняли 105», — сообщила она.

Вот вам, пожалуйста: исторический сотый выпуск, если вы являетесь фанатом Top Gear и вам интересно знать, состоялся некоторое время назад в прошлом сезоне — видимо та паршивая серия с модифицированным Renault Avantime — и теперь схоронен в неизвестной могиле где-то на канале Dave.

Этот небольшой рассказ о календарной некомпетентности обобщает многое о жизни Top Gear изнутри. Без ложной скромности, мы знаем, что наше шоу популярно и многое значит для зрителей, но в нашем водовороте это совершенно не ощущается.

В тот вечер, когда мы завоевали Эмми, Джереми узнал об этом из смс-сообщения, находясь в пятичасовой поездке черт-знает-куда, чтобы провести весь следующий съемочный день под дождем. Когда мы получили Национальную Телевизионную Награду в третий раз, не было фонтанов шампанского и девочек, выпрыгивающих из тортов — я помню, кто-то пересказывал мне это большое событие по телефону, пока я стоял на морозе в Эрлз-Корте, поедая пирожок и наблюдая за тем, как репетиция Top Gear Live отправляется прямиком в тартарары.

Я не жалуюсь на это, потому что вся наша команда предпочтет вот такую мешковатую трудовую этику, и пока воспоминания большинства людей — это события в прошлом, у нас же остается разбухающий от размеров архив со всеми нашими достижениями, сохраненными на века. Или пока кто-нибудь их не выбросит.

За Top Gear мне позволяет гордиться не содержание наших архивов, не шкаф с наградами и даже не теле-рейтинги, а тот факт, что мы продержались с этим олицетворением безудержной энергии так долго. Когда мы начали это дело в 2002-м, я предсказывал, что мы разойдемся по домам после 50 выпусков, но спустя 100 (и пять), мы все еще здесь.

Причиной этому послужили изумительные взаимоотношения между ведущими, кинематографичность и дерзость всего происходящего, но есть и другие факторы, удерживающие нас на плаву. Во-первых, у Top Gear нет своего формата, хотя поначалу так не кажется. Форматная передача — это «Кандидат», «Обменяться женами» или «Ресторанные кошмары», программы, популярность которых зависит от точности соблюдения редакторских правил — вот появляется никудышный владелец ресторана со своим ужасным меню, вот начинается спор между мужем-хамом и женой-феминисткой.

Top Gear куда более раскрепощен, и вся прелесть в том, что мы можем сравнить появление каждого нового сезона с тем, как музыкальная группа собирается в студии для записи альбома. Звучит это конечно чертовски напыщенно, но так оно и есть. Зрители знают, что их примерно ожидает, но всегда присутствует элемент загадочности — «хм, а что парни из Top Gear вытворят на этот раз». Они не знают, выкатим ли мы акустический альбом, панковский альбом, или же, если Джереми возьмет все в свои руки, сборник прог-рока.

Еще одно преимущество нашей свободы в том, что мы можем строить передачу на предпочтениях самих ведущих. Одно только это избавляет шоу от предсказуемости. В начале каждого сезона Джереми врывается в офис с фразами «Я видел мужика/машину/штуку по телеку и хочу сделать так же…» У Джеймса с Ричардом тоже самое. Всего лишь три года назад Ричард сказал, что хочет узнать, каково это — ехать «реально ох****** быстро», и этот эпизод завершился чудесным образом — отличный пример телепроизводства без форматов.

Еще одна причина, почему мы продолжаем пыхтеть над передачей — мы делаем это для подходящей телевизионной компании. Нас всегда веселит, когда мы читаем в газетах, что BBC «угомонит Кларксона», или заставит взять девку в со-ведущие, или вообще притормозит нас. Это все чушь, и доказательство очевидно — просто посмотрите, что вы смотрите каждую неделю. Вы видели, чтобы нас утихомирили? Вы думаете, Джереми говорит не то, что хочет говорить? Конечно, BBC может быть курицей-наседкой, но взрослые люди, контролирующие редакционную политику, имеют глубокое представление о том, над чем мы трудимся, и я сомневаюсь, что мы смогли бы делать Top Gear где-то в другом месте.

Что еще заставляет меня гордиться? Как мы перешли с территории автоэнтузиастов к более широкой аудитории. Нашей задачей в 2002-м был перезапуск автомобильной передачи, с целью в 3 миллиона зрителей, только и всего. Мы никогда не планировали и не думали о том, что мы имеем сейчас.

Вот недавно, например, мне позвонили из газеты графства Норфолк. Не мог бы я прокомментировать действия призрачного ездока на газонокосилке, одетого как Стиг, который появился на некоторое мгновение на центральной лужайке, покосил немного, а потом исчез? И что мне на это сказать? Популярность.

Знаменитости — еще один пример того, как далеко мы ушли. Добродушный джентльмен Джей Кей с самого начала был в нашем распоряжении, ведь это автомобильная передача, без него никак. Но когда я слышу, как Джереми произносит: «Дамы и господа… Том Джонс… Майкл Гэмбон… Роджер Долтри» — мы этого совсем не планировали.

Есть еще такие моменты, которые демонстрируют, каким же головокружительным аттракционом является Top Gear — из виденного вами, например, как камни полетели в наши фургоны на заправочной станции в Алабаме, или то, что осталось за кадром: Оливье Панис пытается помочь Джеймсу заменить контакты в Morris Marina во время альпийской вьюги. Этот момент запомнится мне надолго, как и наше обсуждение с Джереми о том, как лучше уложить корову на крышу Camaro.

Воспоминание, которым я дорожу больше всего, не связано со съемкой Top Gear. Это было, когда Джереми, Ричард и Джеймс поехали в Афганистан, чтобы встретиться с военнослужащими, прямо перед Рождеством. На протяжении трех дней они пожимали им руки, подписывали автографы и старались изо всех сил, чтобы передать чувство радости тем парням, которые не будут рядом со своими родными в это праздничное время, и реакция солдат была непередаваема. С точки самовлюбленности, это был лучший показатель того, какой путь мы проделали — начиная с автомобильной передачи и заканчивая возможностью делать людей чуточку счастливее своими ребяческими выходками.

Когда этому придет конец? В идеале, все хорошие телевизионные программы должны следовать формуле сериала «Фолти-Тауэрс» — показать великолепное шоу, поставить точку и убраться, оставив зрителей с приятными воспоминаниями. Такой подход продемонстрирует храбрость, достоинство и честность. Проблема в том, что никто из нас не обладает перечисленными качествами. Мы будем крутить педали, пока люди не забросают нас яйцами.

Могу заверить вас, что даже если у нас иссякнет талант, цинизм в офисе Top Gear витать не станет. Мы ходим на работу потирая ладони в предвкушении, как мы будем шалить сегодня. Поэтому, я боюсь, что вы залипли с нами надолго.

Оригинальная статья: «Top Gear producer gives inside story on Top Gear» (timesonline.co.uk)